Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отеч - Страница 30


К оглавлению

30
На неведомый гранит,
Там, где буря на просторе
Над пучиною шумит.


1832


БОРОДИНО


- Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана? Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри - не вы!

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля…

Не будь на то господня воля,

Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали,

Ворчали старики:

"Что ж мы? на зимние квартиры?

Не смеют, что ли, командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?"

И вот нашли большое поле:

Есть разгуляться где на воле!

Построили редут.

У наших ушки на макушке!

Чуть утро осветило пушки

И леса синие верхушки Французы тут как тут.

Забил снаряд я в пушку туго

И думал: угощу я друга!

Постой-ка, брат мусью!

Что тут хитрить, пожалуй к бою;

Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.

Что толку в этакой безделке?

Мы ждали третий день.

Повсюду стали слышны речи:

"Пора добраться до картечи!"

И вот на поле грозной сечи

Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,

И слышно было до рассвета,

Как ликовал француз.

Но тих был наш бивак открытый:

Кто кивер чистил весь избитый,

Кто штык точил, ворча сердито,

Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,

Все шумно вдруг зашевелилось,

Сверкнул за строем строй.

Полковник наш рожден был хватом:

Слуга царю, отец солдатам…

Да, жаль его: сражен булатом,

Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:

"Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!"

И умереть мы обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий

Французы двинулись, как тучи,

И все на наш редут.

Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нами,

Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

Наш рукопашный бой!..

Земля тряслась-как наши груди,

Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы

Заутра бой затеять новый

И до конца стоять…

Вот затрещали барабаны И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,

Могучее, лихое племя:

Богатыри - не вы.

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля.

Когда б на то не божья воля,

Не отдали б Москвы!


1837


К. К. ПАВЛОВА МОСКВА


День тихих грез, день серый и печальный;

На небе туч ненастливая мгла,

И в воздухе звон переливно-дальний,

Московский звон во все колокола.

И, вызванный мечтою самовластной,

Припомнился нежданно в этот час

Мне час другой,-тогда был вечер ясный,

И на коне я по полям неслась.

Быстрей! быстрей! и у стремнины края

Остановив послушного коня,

Взглянула я в простор долин: пылая,

Касалось их уже светило дня.

И город там палатный и соборный,

Раскинувшись широко в ширине,

Блистал внизу, как бы нерукотворный,

И что-то вдруг проснулося во мне.

Москва! Москва! что в звуке этом?

Какой отзыв сердечный в нем?

Зачем так сроден он с поэтом?

Так властен он над мужиком?

Зачем сдается, что пред нами

В тебе вся Русь нас ждет любя?

Зачем блестящими глазами,

Москва, смотрю я на тебя?

Твои дворцы стоят унылы,

Твой блеск угас, твой глас утих,

И нет в тебе ни светской силы,

Ни громких дел, ни благ земных.

Какие ж тайные понятья

Так в сердце русском залегли,

Что простираются объятья,

Когда белеешь ты вдали?

Москва! в дни страха и печали

Храня священную любовь,

Не даром за тебя же дали

Мы нашу жизнь, мы нашу кровь.

Не даром в битве исполинской

Пришел народ сложить главу

И пал в равнине Бородинской,

Сказав: "Помилуй бог, Москву!"

Благое было это семя,

Оно несет свой пышный цвет,

И сбережет младое племя

Отцовский дар, любви завет.


1844


Е. А. БАРАТЫНСКИЙ Д. ДАВЫДОВУ



Пока с восторгом я умею
Внимать рассказу славных дел,
Любовью к чести пламенею
И к песням муз не охладел,
Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в пыл сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашных волновал!
Так, так! покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминанье горделиво
Хранить я буду оный день!
Клянусь, Давыдов благородный.
Я в том отчизною свободной,
Твоею лирой боевой
И славный год войны народной
В народе славной бородой!


1825


И. С. НИКИТИН РУСЬ


Под большим шатром

Голубых небес -

Вижу - даль степей

Зеленеется.

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

По степям, в моря

Реки катятся,

И лежат пути

Во все стороны.

Посмотрю на юг:

Нивы зрелые,

Что камыш густой,

Тихо движутся;

Мурава лугов

Ковром стелется,

Виноград в садах

Наливается.

Гляну к северу:

Там, в глуши пустынь,

Снег, что белый пух,

Быстро кружится;

30